 Нас пустили в гостиницу, подумав, что мы студенты-бухгалтеры. Нас пустили в клуб, решив, что мы «пиджейки». Нас выгнали из супермаркета, потому что мы похожи на бомжей. На самом деле мы журналисты неудачи, отправившиеся освещать выборы в Балаклее.
Харьковская область. Балаклея. Девять часов вечера. Холод. Посреди пустой улицы мы истерично перекладываем деньги и документы во внутренние карманы своих курток. Местность освещают только изредка проезжающие фургончики, которые подозрительно притормаживают возле нас. А в глазах нечастых прохожих читается желание вырвать из наших рук сумки. Но багаж слишком объемный, а незнакомцы слишком пьяны.
Балаклея – типичный провинциальный городок с одной библиотекой и двумя гостиницами, название которого с тюркского языка переводится как «рыбное место». Еще здесь протекает красивая река. Но красота сейчас волнует меньше всего, поскольку воображение упорно воспроизводит картинку из криминальной хроники: два расчлененных тела в местном водоеме аккурат под выборы.
Между прочим, приехали мы с одной целью – узнать, почему горожане так любят Добкина. И каковы будут результаты парламентских выборов-2014 в Балаклейском районе. Но история вовсе не об этом.
Двадцать часов в поезде, три часа в автобусе, отсутствие нормальной еды и гигиены – и все, что тебе нужно, это просто помыться и поспать. Мы еще не знаем, что в ближайшие дни нам это не светит. Мы еще не знаем, что светит нам в эти ближайшие дни.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ: ОТРИЦАНИЕ
Что бы вы выбрали между названиями «Юбилейная» и «Звезда»? «Звезда» – такое имя носит один из одесских борделей, поэтому мы оставляем этот вариант на крайний случай.
– Не подскажите, где здесь гостиница «Юбилейная»?
– Ондо!
– Что? Где?
– Ондо! – подметающая улицу женщина, показывает пальцем вдаль, где виднеется лишь чернота.
Заколоченные фанерой окна гостиницы выглядят недружелюбно. Вывеска «Юбилейная» мигает желтым цветом с периодичностью ударов наших сердец. Первый этаж – пусто, второй этаж – общежитие, третий этаж – ну наконец-то. Там, где мы ожидали увидеть стол администратора гостиницы – стоит гладильная доска. Рядом сидит бабушка: «Закрывайте двери». Из-за угла, шаркая тапками, выходит женщина с утюгом. На ней халат с цветочками. Все еще ассоциируя гладильную доску со столом администратора, мы спрашиваем:
– Извините, мы бронировали два места.
– А местов у нас нет!
– Как это?
– Мы селим только беженцев.
– Но мы же бронировали!
– Местов нет!
– А будут когда?
– Вот когда по телевизору скажут, что война закончилась, тогда и будут, – повышает голос женщина. Жаль, что цветочки у нее только на халате, поскольку утюг в ее руках с каждом минутой становится все более пугающим.
Спускаясь по лестнице, мы понимаем, что крайний случай настал. Идем в «Звезду». Окна не заколочены – уже лучше, нет ручки на дверях – а зря. Постучав по всем окнам и стенам, мы все же попадаем внутрь. Нас встречает длинноволосая брюнетка и представляется Камиллой.
«Звезда» – такое имя носит один из одесских борделей, поэтому мы оставляем этот вариант на крайний случай.
– Вы беженцы? – щурясь спрашивает Камилла.
– Нет… – отвечаем мы, вспомнив о своей львовской прописке.
Камилла молчит и все больше щурится.
– Мы студенты, приехали к подружке. Она в общежитие живет, поэтому не может нас поселить у себя, – начинаем ныть мы, впервые жалея, что не беженцы.
– А на кого вы учитесь?
– Эээ…экономисты.
– Что именно изучаете?
– Бухгалтерию…экономика предприятий, – наперебой кричим мы.
– По 50 гривен, и чтобы до 7 утра вас здесь не было.
Мы не верили своим глазам: туалет и душ в номере, а Камилла тащит нам обогреватель. Девушка включает бойлер и электрочайник. Но надежды на комфортную ночь начинают рушиться после того, как ручка от душа разваливается в руках Камиллы. Она уходит. Проверка на наличие горячей воды не удалась.
«Это камера? Это серьезно камера?», – смотрим вверх и видим нечто черное, напоминающее объектив. Начинаем говорить шепотом и стараемся вести себя прилично. Дар речи окончательно отнимается при беглом взгляде на подушки. Сколько же орков на них спало и сколько огня на них ниспослал Саурон, что они выглядят именно так?
Еле сдерживая в себе обед, которого не было, мы пытаемся надеть на подушку более-менее приличную навалку.
Она возвращается. Она – это Камилла. В руках у брюнетки гора тряпья. Это наше постельное белье. Мы как рвачи на блошином рынке выхватываем друг у друга лучшие экземпляры. Но вскоре понимаем, что в данном случае лучших экземпляров попросту нет. Простыни, навалки в чьих-то волосах, катышках, дырах, пятнах от крови и пота. Еле сдерживая в себе обед, которого не было, мы пытаемся надеть на подушку более-менее приличную навалку. Попытка не удалась. Начинает тошнить. Подходим, чтобы закрыть окно и видим, что «наша камера» это всего лишь крепление для бельевой веревки.
Спим мы на своих сумках, предварительно надев на себя все вещи, которые в них были. Обогреватель не работает, бойлер тоже. «Меня что-то укусило», – у одной из нас от страха зрачки расширяются во весь глаз. Свет не выключаем, потому что боимся насекомых, которые наверняка уже ждут возможности поживиться. Единственное, что остается это закутаться в свои зимние куртки и наблюдать японские узоры на советских стенах.
Мы все еще отрицаем. Отрицаем, что проведем в Балаклее следующие несколько дней.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: СМИРЕНИЕ
День начинается со стука в дверь и фразы «собирайтесь и уходите». Камилла уже на ногах. Представив себя «бойскаутами», мы завтракаем «сникерсами» – именно с помощью них можно выжить в холодном, чудом городе (кто-то где-то сказал).
Мы приехали работать. Поэтому первая встреча у нас с чуть ли не единственным журналистом этого города – редактором «Вести Балаклейщины» Александром. Опоздав на несколько минут, он проводит нас в свой кабинет. Чай не предлагает. В помещении тепло, а это не может не радовать.
– У вас такой маленький городок, – пытаемся начать разговор мы.
– Да, у нас тут все друг друга знают не только по именам, но и по кличкам. А если приезжает кто-то чужой, то об этом через два часа знает весь город: и милиция, и прокурор, и СБУ.
– Как думаете, за кого будут голосовать на этих выборах? – говорим мы, понимая, что легенда о студентах-бухгалтерах вряд ли сработает.
– Думаю, что должен выстрелить оппозиционный блок, – отвечает Александр, подозрительно опуская руку в ящик стола.
У нас тут все друг друга знают не только по именам, но и по кличкам. А если приезжает кто-то чужой, то об этом через два часа знает весь город: и милиция, и прокурор, и СБУ.
В этот момент двери распахивает мужчина в восьмиклиновом картузе. Его брови сдвинуты, а носки ботинок раздвинуты.
– Вы кто? – смотрит он на нас.
– А вы кто?
– Я депутат.
– А мы журналисты.
Несколько секунд гробовой тишины нарушает Александр:
– Это к нам девочки приехали репортаж о Балаклее делать. Скажите им пару слов, – говоря на ходу, убегает наш редактор.
– Жить вам есть где? – проявляет неожиданную заботу мужчина в картузе.
– Пока что нет.
– У меня есть дом. Правда без тепла и туалета. Звоните – помогу. Кстати, говорят у нас тут всякие, что мэр наш землю «отжал» возле речки. Но вы не верьте, это неправда, – еще чуть-чуть и депутат сломает ручку, как наш сбежавший гарант.
Наконец-то вырвавшись на улицу, мы пытаемся понять, куда двигаться дальше. Останавливаем случайного прохожего, чтобы узнать дорогу. Мужчина лет 35 любезно рассказывает нам путь к месту назначения, а немного отойдя загадочно говорит: «А мы знали, что вы приедете».
Обзвонив всех знакомых и незнакомых, мы понимаем, что отныне наша судьба как оппозиционный блок – либо выстрелит, либо нет.
Жаль, что осведомленность местных жителей не помогла нам найти жилье. Покупаем газету под названием «Семь дней» – напрашиваются неприятные ассоциации с фильмом «Звонок». Мы звоним по одному из объявлений, где черным по белому написано «СДАЮ КВАРТИРУ». Трубку берет милая женщина, которая обещает нам тепло и уют уже через час. Обещает и просит не сомневаться. Но мы начинаем сомневаться, когда в положенный срок женщина отбивает звонки, а затем просто не берет трубку. «Так не делается! Жди в гости!!!», – пишем смс нашей обидчице и идем искать лучшей доли.
Следующие десять часов нашими единственными друзьями будут собаки, а спутниками – огромные сумки. Обзвонив всех знакомых и незнакомых, мы понимаем, что отныне наша судьба как оппозиционный блок – либо выстрелит, либо нет.
Светомузыка, танцующие балаклейцы и недовольная официантка – мы в кафе «Шевченковская хата». Шевченко тут и не пахнет, а «хату» мы все еще ищем. В надежде немного поработать над статьей, мы уверенно достаем ноутбуки и пытаемся сосредоточиться под Стаса Михайлова и его «Для тебя». Ритм музыки совпадает с ритмом ударов локтя, которые отбивают по спине одной из нас с соседнего столика – кому-то очень весело и он танцует прямо на стуле. Пытаемся заказать какой-то еды, но нам предлагают лишь алкоголь.
Мы смиряемся. Смиряемся с тем, что сегодня придется проситься переночевать в «обезьяннике» местного райотдела.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ: ПРИНЯТИЕ
– Вы почему уже второй день ходите с сумками? – спрашивает у нас недовольная официантка.
– Потому что нам уже второй день негде жить, – так же недовольно отвечаем мы.
Внезапно лицо девушки озаряет сочувствие и она говорит:
– Так давайте я чем-нибудь помогу! Позвоните вот по этому номеру, а если все же не выйдет, то возьму вас к себе на ночь, – она протягивает нам визитку (жаль, что не Яроша), – правда, у меня всего одна комната, а постелить могу только на полу, но мне вас так жалко!
Набираем номер. Три гудка, еще три гудка. Неужели не ответит? Но трубку берет мужчина, который радостно соглашается сдать нам квартиру на сутки и приглашает приехать через час. «Спасены», – доносится в голове пока мы благодарим официантку за помощь.
Павел (именно так зовут нашего спасителя) очень расстраивается, что мы не парень и девушка, а две подруги. Ведь ради нас Павел достал из закромов прекрасное золотистое покрывало, которым накрыл «ложе любви». Решив, что выспаться мы и так успеем, он просит освободить квартиру к семи. Снова к семи.
– Добкин у вас здесь постоянно побеждает.
– Падло, – отвечает Аня.
День начинается резво. День начинается с выборов. Ленин блестит на солнце, а местные пенсионеры наводят галочку напротив аббревиатуры «КПУ». А нас уже ждет встреча с чуть ли не единственным представителем патриотических сил в Балаклее. Ее зовут Аня, она выглядит милой и доброй, от чего мы отвыкли за последние несколько дней. Она предлагает нам борщ, но мы отказываемся – чувство приличия нас все еще не покинуло.
– Добкин у вас здесь постоянно побеждает.
– Падло, – отвечает Аня.
Внезапно возвращаются мысли о насекомых – у одной из нас надувается щека. «Тебя точно что-то укусило», – подмечает вторая. К сожалению, когда твое лицо деформируется, ты можешь думать только о скальпеле и хирурге, а не о работе. О хирурге и скальпеле. А еще об автобусе, который наконец-то отвезет в объятия цивилизации.
На вокзал медленно подъезжает автобус «Балаклея – Харьков». Мест в салоне достаточно (даже для беженцев), но тем не менее пассажиры практически кидаются под колеса железного коня в надежде занять место у окна. Примечательно, что водитель даже не сигналит – для них, видимо, это обычное дело.
Харьков. Метро. Вокзал. Поезд на Львов задерживается на два часа. «Почему это не заканчивается», – откупоривает бутылку наш коллега.
Мы принимаем. Принимаем вино.
Текст:Марийка Шелия, Юля Ильченко, http://sodamagazine.com.ua/zhurnalisty-neudachi-ili-proletajushhij-utjug/
Фото: авторов,bal.at.ua
| 
