 Харьковское представительство Центра военно-политических исследований (Группа «ИС-Харьков») провело свое исследование ситуации вокруг внутренне перемещенных лиц, которые сегодня проживают в Харькова и Харьковской области.
Сегодня точное число ВПЛ, которые реально находятся на территории Харьковской области, неизвестно.
По данным регионального координационного штаба по вопросам ВПЛ в Харьковской области на 9 февраля 2016 года официально зарегистрировано 212,6 тыс. переселенцев (более 152 тыс. семей). Это 17,2% всех переселенцев из Крыма и Донбасса.
Руководство региона неоднократно заявляло, что вместе с незарегистрированными, в области насчитывается более 300 тыс. ВПЛ. Это число периодически менялось – от 320 тыс. до 380 тыс.
Но на практике ситуация следующая. По свидетельству и локальных органов власти, и благотворительных организаций после установления на Донбассе относительного затишья многие ВПЛ (40-50%) вернулись домой. Также уехали те, кто не смог устроиться либо решил искать пристанище в других регионах.
Немало людей изначально регистрировалось в Харьковской области только с целью получения социальных выплат и пенсий. Если посмотреть на карту регистрации ВПЛ, видно, что 90% ВПЛ зарегистрированы в самом Харькове, а также в районах вдоль ж/д ветки Харьков-Изюм-Красный Лиман либо трассы М-03.
В целом по области к началу года пенсии получали 148,9 тыс. ВПЛ (71% от общего числа зарегистрированных ВПЛ, часть из них – трудоспособного возраста). Для сравнения – в Киеве доля пенсионеров среди ВПЛ – не больше 35%, во Львове – не больше 25%.
По косвенным оценкам местных властей, волонтеров и благотворительных организаций в области с учетом незарегистрированных лиц постоянно находится порядка 125-135 тысяч ВПЛ. Это значительно больше, чем официально зарегистрировано в Днепропетровской или Запорожской областях, не говоря об остальных.
Текущая ситуация
Если говорить в целом, то общая ситуация с ВПЛ в Харьковской области более-менее стабилизировалась. Самые острые проблемы решены или их градус снизился.
По отзывам самих ВЛП, Харьковская область на данный момент предлагает самый лучший «пакет переселенца». Ввиду чего зафиксированы неоднократные случаи переезда в Харьков ВПЛ, изначально выехавших в другие области Украины.
У этого «пакета» несколько составляющих.
Во-первых, масса переселенцев с Донбасса имели родственников и знакомых в Харьковском регионе. Их принимали и помогали обустроиться не чужие люди. Особенно это касается юго-восточных районов области.
Так, тысячи выходцев из Барвенково работали в Славянске и Краматорске. Они вернулись в свой район. Масса жителей Славянска, Краматорска, Горловки и даже Донецка имели дачи на территории Изюмского и Боровского районов. Они нашли убежище там.
Во-вторых, в своей массе харьковчане отнеслись к беженцам с пониманием и сочувствием. Причем в селах и маленьких городках ВПЛ ощутили большее человеческое участие.
В-третьих, огромную роль сыграли волонтерские организации, которые буквально с первых дней начали подхватывать ВПЛ и оказывать разнообразную помощь.
В-четвертых, эффективно сработали благотворительные организации и международные доноры. В Харьковской области развернули работу агентства ООН: УВКБ, ПРООН, МОМ, ЮНИСЕФ и др. Значительный объем гуманитарной помощи пришел по линии Красного Креста. Громадные усилия вложил Фонд «Каритас Украина».
Поддержка пришла по линии Датского и Норвежского советов по вопросам беженцев, GIZ, Международного фонда «Возрождение», польской организации PCPM и других. Не сразу (в силу формальных процедур), но с большим объемом помощи подключились структуры ЕС.
В декабре были анонсированы результаты первого этапа кредитной линии Европейского инвестиционного банка на 242 млн. грн., которые пойдут на модернизацию 21 объекта социальной инфраструктуры. 60 млн. грн. поступит на ремонт 12 объектов в рамках кредитной программы УФСИ, и т.д.
В плане оперативности принятия решений все отмечают американцев и немцев. В плане гибкости отдают должное полякам, которые выходят за рамки устоявшихся шаблонов оказания помощи, если необходимо.
В-пятых, Харьков оказался привлекательным в силу наличия специфической инфраструктуры. Особенно – медицинской. Например, в Харьковскую область приехали десятки тысяч переселенцев с онкозаболеваниями, с нарушениями эндокринной системы, опорно-двигательного аппарата и др. Естественно, это создало избыточное давление на лечебные учреждения.
Это в полной мере относится и к образованию. По состоянию на 1 января 2016 г. в целом по области в школу пошли 5382 ребенка ВПЛ. Еще 1822 ребенка устроено в садики. Это больше, чем число детей в среднестатистическом районе области.
Следует отметить, что официально в области зарегистрированы более 24 тыс. детей ВПЛ. Порядка 3,5 тысяч из них составляют студенты ВУЗов, небольшая часть – учащиеся ПТУ и колледжей.
В целом, по состоянию на 1 января 2016 г. различные виды помощи от государства в Харьковской области получили 75,7 тыс. семей ВПЛ.
Структура переселенцев
Сейчас наступил этап, когда изменился общий контекст работы с переселенцами. На первый план выходит вопрос не гуманитарной поддержки базовых потребностей, а интеграции ВПЛ в местные громады.
Чтобы качественно решить проблему интеграции, необходимо иметь инструментарий для деления ВПЛ на группы, чтобы применять адресные меры.
Во-первых, необходимо выделить группу людей, которые не собираются возвращаться на Донбасс. Сейчас такой статистики нет, есть только разные оценки.
По оценке ГСЧС, решение интегрироваться есть не более чем у 30-40% переселенцев. Остальные будут искать возможность вернуться домой. Благотворительные организации и местные власти называют еще меньшую цифру – остаться хочет 10-20%. В основном это предприниматели, студенты, семьи с детьми, отчасти – лица с медицинскими потребностями.
Если принять во внимание абсолютные цифры, то число тех, кто собирается остаться, находится в диапазоне 30-40 тыс. чел. С прагматической точки зрения именно этим людям нужно в первую очередь обеспечить рабочие места, жилье, социальную поддержку.
Во-вторых, те, кто оставаться не собирается, тоже должны быть как-то устроены. Иначе они будут создавать проблемы и себе, и Харькову.
По данным прокуратуры, в среднем по области уровень преступности вырос на 13,6%. Но в том же Изюме – на 35%, в основном – за счет роста числа краж. Рост преступности с наплывом ВПЛ связать нельзя, потому что такая статистика формально отсутствует. Но для людей эти формальности ничего не значат, в большинстве винят ВПЛ.
Основная масса ВПЛ сохраняет плотный контакт с оккупированными территориями. Распространенной является практика разделенных семей, когда часть выезжает, но кто-то остается присматривать за имуществом (80% переселенцев имеют собственное жильё на Донбассе). В летний период постоянными были выезды ВПЛ на огороды.
Таким образом, должен быть набор и долгосрочных решений, обеспечивающих полноценную интеграцию, и временных мер, купирующих риски, но баланс должен измениться в сторону интеграции.
Основные проблемы
Остановимся на проблемах, которые должны определить стратегию действий государства и международных доноров.
Главной системной проблемой является взаимосвязанный блок «жилье-работа»:
в Харьковской области недостаточно социального / пригодного и свободного жилья, чтобы разместить такое количество людей; а там, где такое жилье есть (заброшенные дома в селах), основная масса ВПЛ жить не хочет из-за отсутствия работы и социальной инфраструктуры;
в Харьковской области нет такого количества высокооплачиваемых рабочих мест, чтобы люди могли самостоятельно платить за аренду и коммунальные услуги.
Практика показала, что дотации на жильё в течение длительного времени, равно как и прямая денежная либо материальная помощь, демотивируют людей интегрироваться, провоцируют рост иждивенческих (скажем прямо - паразитических) настроений. Особенно среди тех, кто намерен вернуться на Донбасс.
Наиболее показательная ситуация – с мобильным городком для переселенцев в Харькове. Он задумывался как временное транзитное убежище для людей, пока они не найдут постоянное жилье и работу. По факту городок превратился в подобие гетто, основная масса жителей которого находится там больше года и не предпринимает адекватных шагов для интеграции. Часть ВПЛ откровенно злоупотребляет, нередко - фактически вымогает гуманитарную помощь.
Подобная ситуация уже наблюдается в Чугуеве, риск возникновения такой проблемы существует, также в Балаклее и Барвенково, где при содействии ПРООН обустраиваются пункты для временного пребывания ВПЛ. Дело в том, что однажды появившихся там людей будет крайне сложно выселить даже при наличии оснований. А в случае с представителями социально уязвимых групп (инвалиды, многодетных семьи) это сделать невозможно, потому что закон изначально на их стороне.
Второй по значимости проблемой является отсутствие адекватной системы учета ВПЛ и их потребностей. Сейчас невозможно определить, где реально находится подавляющее большинство переселенцев, и какой объем помощи они получили.
Полноценного обмена информацией о получателях помощи нет не только между властью и волонтерами, но даже между различными проектами в рамках одного агентства ООН.
При этом есть десятки тысяч семей, которые в лучшем случае получили только пособие от государства. Без системы учета нельзя выйти на адресную помощь.
Третий системный вопрос – нельзя решить проблемы переселенцев, желающих интегрироваться, в отрыве от решения проблем местных громад. Если в районе нет работы – ее нет ни для кого. Если в районе нет дорог, убитая инфраструктура, трудно начать свое дело – то это касается всех.
Создание неравных условий может раздуть конфликты, которые сейчас носят эпизодический характер. Кое-где зафиксировано «искрение» между местными жителями и ВПЛ на почве того, что переселенцы регулярно получают разнообразную помощь, а местное население прозябает.
Также поводом для конфликтов является то, что на Донбассе, особенно – в городах, уровень дохода людей был значительно выше, чем в Харьковской области. Некоторые ВПЛ требуют, чтобы им обеспечили такой же уровень жизни (дали работу с такой же зарплатой, дали жилье и пакет помощи), и выказывают недовольство, когда не получают желаемого. Такое отношение обижает и раздражает местных жителей.
Направления работы
Первое. Необходимо скорректировать публичную дискуссию. Нужно перейти к честному обсуждению проблем разных групп ВПЛ.
Есть тысячи ВПЛ, которые хотят интегрироваться. Это факт. В этом плане нет принципиальной разницы – это переселенцы с Донбасса, из Полтавы или Ивано-Франковска. Это - будущие харьковчане. Если Харьков интегрирует нигерийцев, вьетнамцев или арабов, интегрировать украинцев Донбасса он точно сможет.
Есть десятки тысяч людей, которые интегрироваться не собираются. Это тоже факт. Если не говорить об этом корректно, но публично («нет ничего плохого в том, чтобы хотеть мира и домой»), то проблема все равно проявится. Но уже в острой форме («ВПЛ паразитируют за наш счет»).
К этой категории подход должен быть другим. Речь не идет о какой-то дискриминации или поражении в правах. Речь о том, что помощь должна решать проблему, на которую нацелена. Сейчас эти люди скрывают свои истинные мотивы, опасаясь, что их лишат поддержки. При этом они нередко сжигают ресурс, который мог быть использован более эффективно. Например, получают гранты от доноров «на развитие бизнеса», которым не собираются заниматься.
Есть люди, которым просто некуда идти, потому что их жилье на Донбассе разрушено.
Публичное выделение разных групп поможет разработать адекватные адресные инструменты для решения возникающих проблем.
Второе. Для разработки адресных инструментов необходимо вкладывать ресурсы в исследования. Эти исследования должны быть локальными (масштаб – один или несколько районов области), но комплексными и глубокими (до села). Только сопоставление информации из разных источников делает ее выпуклой и дает возможность разрабатывать прикладные решения.
Третье. В кратчайшие сроки должна быть создана единая система учета переселенцев и помощи, которую они получают. Это - ответственность центральной власти.
Четвертое. Приоритетом должны стать все формы поддержки малого и среднего бизнеса, а также любые проекты по созданию рабочих мест. Ведь помимо притока ВПЛ в области происходит сворачивание секторов экономики, ориентированных на Россию и «оптимизация» бюджетного сектора, который является крупнейшим работодателем.
По факту наиболее уязвимой категорией ВПЛ являются трудоспособные граждане и семьи с детьми школьного возраста, поскольку найти работу им крайне сложно и на них не распространяется подавляющее большинство программ помощи. Но ведь именно эти люди представляют основную ценность как «социальный капитал».
Пятое. Нужно пересмотреть работу Государственной службы занятости в сфере поддержки МСБ. У ГСЗ есть опция – единоразовое выделение годового объема пособия по безработице для начала предпринимательской деятельности.
Шестое. Необходимо увязать выделение денег на бизнес-стартапы ВПЛ и процесс выделения жилья / ремонт социальной инфраструктуры для размещения. Сейчас местные власти крайне заинтересованы реконструировать за средства доноров различные объекты. При этом заинтересованность в развитии малого бизнеса среди ВПЛ очень условная, хотя донорские инвестиции в этот сегмент на уровне районов сопоставимы либо превосходят вложения в инфраструктуру.
Седьмое. Практика дотирования рабочих мест для ВПЛ на уже работающих предприятиях – это правильная дополнительная опция. Так в рамках одного из проектов ПРООН дотированы порядка 100 рабочих мест, среди прочих - на заводе ФЭД. Определенные возможности в этом плане создал Кабмин, установив порядок компенсации работодателям половины годового расхода на рабочее место для ВПЛ. Но данные меры скажутся в полной мере только после запуска честной дискуссии о группах ВПЛ и создания единой базы учета.
Сейчас работодатели часто не хотят брать ВПЛ на работу даже когда им дают ресурс. Мотивация – сегодня люди есть, завтра они уехали. После снятия своего рода табу на тему «интеграция - возвращение», часть этих проблем уйдет.
* * *
В целом, всем надо привыкать, что социальные последствия войны на Донбассе растянутся на долгие годы. Учитывая сложную конъюнктуру для региона как минимум на среднесрочную перспективу, необходимо вкладывать максимум усилий, чтобы ВПЛ превращались из социальной нагрузки (потребляли ресурсы) в социальный капитал (создавали ресурсы).
| 
